Социальное развитие Кыргызстана последних двух десятилетий в связи с обретением независимости совершенно объективно носит противоречивый характер: отсутствие опыта построения провозглашенной демократии в рамках нашего государства с неизбежностью в качестве сопутствующего общественного феномена породило митинги. На интуитивном уровне предполагая, что демократия подразумевает власть большинства, наш народ на всех уровнях начал выражать свою волю посредством митингов, которые стали самой распространенной формой этого самого волеизъявления.
Никому и невдомек было, что теоретическое определение демократии как власти большинства в реальности предполагает соблюдение элементарных принципов общественной жизни, не говоря о святости законов государства, основным из которых является Конституция. Соответственно, все более чем двадцать лет суверенитета визитной карточкой «демократического» Кыргызстана стали митинги на всех уровнях социальной жизни.
При этом митинги как стабильное общественное явление современного Кыргызстана можно интерпретировать двояко: с одной стороны, митинговый пафос привел к двум «революциям», соответственно, именно стойкость простых людей в достижении цели позволила дважды пресечь стремление к узурпации власти отдельной семьей. Получается, что именно митинговый ореол социального движения концентрированно выражал демократические явления в республике. По логике вещей, это вроде как позитив.
Однако второй интерпретацией феномена митингов является то, что они со временем превратились в некий тормоз социального развития республики. Митинги из позитивного социального движения превратились в паразитарную форму социальной активности, проявляющуюся как способ зарабатывания в эпоху безденежья, так и метод достижения чьих-то целей вне зависимости от того, благие это цели или деструктивные. Соответственно, на сегодняшний момент развития митинги невозможно ассоциировать с чем-то позитивным, демократическим, скорее они выступают безосновательной формой абсолютного протеста.
В результате - в экономическом отношении мы лишаемся многих (во всяком случае, некоторых) инвестиций, поскольку митинговые страсти естественным образом отпугивают потенциальных инвесторов. В социальном плане временами нарастает напряжение в различных областях жизни на фоне проводимых протестов. Немаловажную роль играет и психологический фактор - вряд ли митинги способствуют ощущению безопасности, стабильности и спокойствию, составляющих основу обыденной жизни простых граждан. В этом плане неприятие митингов на данном этапе – это адекватная реакция в стремлении к нормальной жизни.
Анализ существа митингов в республике на текущий момент исторического развития приводит к следующему:
- объективно митинги как сопутствующий элемент независимости имеет смысл рассматривать как проявление социальной инфекции. Что такое социальная инфекция? Это социальное явление, имеющее тенденцию к количественному росту в рамках определенного общества, в итоге обретающее некоторую стабильность и выражающее степень социальной болезни общества. К примеру, секты также выступают видом социальной инфекции, с течением времени вовлекая в свои ряды все большее и большее количество людей. Если то или иное социальное явление обнаруживает востребованность, то оно с неизбежностью стимулирует его количественный и качественный рост. В случае с митингами в нашей республике эти параметры обнаруживают свою удивительную стойкость. Каким образом можно избавиться от подобной социальной инфекции? В том случае, когда не будет мотивации для совершения митингов. В качестве объективного фактора возникает необходимость в существенных качественных преобразованиях, которые вселяли бы некоторую уверенность в настоящем и будущем. Вместе с тем свою актуальность обнаруживает косвенный субъективный фактор.
- Митинги порой имеют спонтанный характер, однако в большинстве случаев они провоцируются и управляются определенными личностями. В этом отношении востребованность в митингах носит личностный характер, таких случаев в нашей реальности можно привести множество, что не является секретом: кому-то необходимо заявить о себе, в таком случае обычно прибегают к организации митингов, кому-то необходимо выйти из заточения – почему не устроить митинги, манипулируя чувствами людей. У нас это стало вполне обыденной практикой, не встречающей существенного противостояния. В этом смысле основной причиной организации митингов является вездесущий конфликт интересов. Чаще всего инициаторами разного рода митингов выступают представители экс-элиты или оппозиции. Возникает парадокс: теоретически элита должна быть той частью общества, которая призвана нести на себе груз исторической ответственности за необходимый прорыв в развитии государства, однако нередко она, напротив, перекладывает ответственность за свою персону на народ. Возможно, это и есть отличительная особенность нашей элиты?!
- Еще один немаловажный момент: митинги в качестве социальной силы спустились на низовые уровни, они все больше являют собой форму решения мелких конфликтов, а не глобальных, с точки зрения общества, социальных движений. Это говорит о том, что, во-первых, социальная инфекция митингов на уровне государства (т.е. самом высоком уровне) обесточена, чему поспособствовал факт мирной передачи власти в противовес «революционному» захвату в 2005, 2010 годах, т.е. дурная бесконечность насильственной смены власти прекращена. Во-вторых, как социальное явление митинги не прекратили своего существования, они спустились на много ступеней ниже. Это означает, что митинги как социальная инфекция остались «бродить» в различных сферах общества. Примеров этому много – перекрывание трасс, дорог для освобождения небезызвестных личностей, организация протестных акций в целях позитивного решения какого-либо наболевшего вопроса.
В качестве муссируемого прессой вида социальной инфекции можно назвать ситуацию вокруг Национального центра онкологи при Министерстве здравоохранения КР. В данном случае организация митинга родителей больных детей – одно из проявлений и последствий социальной инфекции. История существования данного учреждения богата скандальными фактами: начиная с восьмидесятых годов прошлого столетия до настоящего времени руководители «покидали» центр либо в результате организованных акций, либо по решению суда, соответственно, на протяжении почти тридцати лет длится гегелевская «дурная бесконечность» нездоровой смены власти. Это и есть подтверждение наличия социальной инфекции.
Даже в пределах республики за двадцать лет удалось прекратить эту традицию насильственной смены власти, а в рамках этого отдельного учреждения никак не удается построить здоровый мир. Казалось бы, именно в учреждении, которое занимается лечением наиболее тяжелого в физическом, морально-психологическом, социальном и финансовом отношениях заболеванием, должна царить атмосфера, если и не абсолютной доброты, то хотя бы добросердечности, призванной каким-то образом стать буфером в борьбе за жизнь.
Однако борьба как таковая стала символом данного учреждения, она перетекла из метода сохранения жизни в способ существования учреждения и проявления межличностных отношений. Никакого сдерживающего фактора в проведении борьбы нет: ни общепринятые в нашем обществе родовые связи, ни какие-либо моральные устои, ни предполагаемое быть профессиональное единство не являются тормозом в межличностной борьбе, принявшей ореол «не на жизнь, а на смерть». Возникает ощущение, что врачи, имеющие непосредственный контакт с «пограничной ситуацией» (когда жизнь и смерть идут практически наравне друг с другом, побеждая с попеременным успехом), выработали иммунитет к социальной инфекции, которая с особенным размахом вновь и вновь реализует себя в порывах борьбы за власть и организации межличностных игр.
Нездоровая атмосфера, сложившаяся в центре, словно передается по наследству каждому новому поколению сотрудников. Соответственно, социальная инфекция в данном учреждении приобрела стабильную форму существования. Что можно предпринять для ее прекращения? Как и в случае с нашими «революциями» необходима здоровая смена власти. Возможно ли это, сказать сложно, поскольку конфликт интересов обусловливает своеобразную стратегию и тактику борьбы за власть. Насколько осуществимы объективные выборы? Возможно, в таких учреждениях необходимо проводить назначение? Культура демократических выборов практически отсутствует у нас, соответственно, и делать прогнозы относительно предстоящих выборов - дело неблагодарное. Одно можно сказать с уверенностью – управление центром со стороны Министерства здравоохранения должно исходить из приоритета государственных интересов. Возможно ли это?!
Анализ митингов в развитии нашей республики рождает закономерный вопрос – как долго они будут оставаться нашей визитной карточкой? Все упирается в качество преобразований.
Жылдыз Урманбетова, доктор философских наук, профессор
