Одним из ключевых этапов истории кыргызов необходимо считать время до 201 года до н.э., ведь эта дата всего лишь упоминание о том, что хуннуский шаньюй Модэ завоевал пять владений или государств (кит. “го”), среди которых были и кыргызы. Несмотря на споры о том, где находилось это государство, понятно одно – что-то было и до этой даты. 201 год до н.э. - это всего лишь первое упоминание о событии, связанном с кыргызами в письменных источниках (сама книга Сыма Цяна вышла позднее на более чем сто лет).
Существует множество версий о нахождении кыргызов в то время от гор Теңир Тоо до Енисея. Но это не столь важно, так как, скорее всего, многие тогдашние народы степной Евразии принадлежали если ни к одной языковой группе, то, по крайней мере, к одной культурной группе, естественно, с множеством локальных вариаций. Поэтому было бы желательно понять семантику того искусства, которое дошло до нас в древних артефактах. Звериный стиль был характерен для искусства кочевников на территории всей Великой Степи от Манчжурии до Украины с VIII – III вв. до н.э. (но это его расцвет, так как он был и до, и после этого периода), поэтому здесь представлены изображения с различных территорий, но попытка разгадки идет по артефактам, найденным в ее восточной части, где жили древние кыргызы.
Звериный стиль, несомненно, имеет древние корни в любой культуре, однако в исторической литературе обычно под термином (скифо-сибирский) звериный стиль имеется в виду зооморфный код, зашифрованный в предметах искусства. Однако следует заметить, что животные использовались в искусстве всех народов практически с самого начала человеческой культуры – вспомним хотя бы рисунки в пещерах, петроглифы на камнях, которые изображали как диких животных, так и людей с домашним скотом. Наверное, нельзя видеть в изображениях животных только охотничью магию или сцены из повседневной жизни древних людей, те же рисунки в пещерах и на камнях находят в труднодоступных местах – взять хотя бы петроглифы урочища Саймалуу Таш. В любом случае постепенно зооморфный код в искусстве становится понятным как многим народам степного пояса Евразии, так и их соседям. К сожалению, семантика зооморфного кода сегодня нам непонятна, хотя сами животные все еще используются в качестве каких-либо символов: лев – царь зверей (людей в геральдике), лиса – хитрая и т.п., то есть произошло некое очеловечивание зверей.
Звериный стиль древних кочевников, скорее всего, отражает не человеческие отношения, а некий космогонический миф о функционировании мироздания. Вопрос в том, как понять их картину мира, которая гораздо сложнее простого объяснения: птицы – верхний мир, копытные – средний, рыбы – нижний мир, хотя это тоже вариант. Разгадка символов может идти по двум направлениям – первый вариант – это пойти по «научному пути» и попробовать усложнить себе жизнь прочтением теоретической литературы и написать текст с кучей ссылок на авторитетные мнения, что не лишено смысла, так как ознакомление с накопленным опытом знаний не бывает лишним. Второй вариант – это дать ход своему воображению.
Научный метод как таковой также таит в себе опасности неправильного понимания прошлого, так как наука, по крайней мере у нас, крайне европоцентрична и основана на изучении символики в основном индо-европейских народов. Тем более, это касается скифов и их искусства, которые в европейском науке считаются иранскими народами, на что нет никаких существенных доказательств (как, впрочем, нет достаточно доказательств того, что они были тюрками). И если пытаться расшифровывать символику звериного стиля с точки зрения иранской или индо-европейской мифологии, то, по крайней мере, мы точно не узнаем ничего нового, так как авторы делают не сравнительный анализ, а сопоставительный – так было у иранцев, а скифы – иранцы - вывод у скифов было так же как и у иранцев и индо-европейцев. Точно также опасность таит в себе тюркизация скифов, получится – так было у тюрков, а скифы – тюрки, значит, у них было так же.
Опять-таки, несмотря на научность таких текстов, ничего нового они в себе не несут, а в современной науке важно внести свой вклад, нежели писать одни и те же выводы, либо применять одни и те же (европоцентричные или индо-европоцентричные) теории на разных культурах. Поэтому, если хочется написать действительно что-то новое, то важнее опираться на цельность представленной картины, методология и теория (это всего лишь средство) не должна стать доминирующей в разгадке вопроса, здесь важен вопрос и полученный ответ, которых должно быть как можно больше, тут не важны средства. И дело читателя, выбрать какой ответ он считает правильным, хотя это не значит, что ответ, предложенный автором, правильный. Он может быть просто интересным.
Итак, я выбрал второй вариант, и по крайней мере я вижу какую-то цельную картину религиозных воззрений древних кочевников Восточной Евразии, и независимо от того, к какой языковой группе они принадлежали, их наследие стало частью древней культуры кыргызов. Генетические исследования представителей древних культур Южной Сибири показывают кровное родство кыргызов с ними, хотя сторонники ираноязычия тамошних «скифов» выдвигают версию о том, что население Южной Сибири было тюркизировано в 5-6 веке. Отсюда попытки поместить кыргызов 201 года до н.э. в Монголии или Восточном Туркестане – речь идет не о науке, а об идеологии – исторические права на те или иные территории и культуры народов, которые принадлежат к тюркоязычному или индо-европейскому миру. Тем самым идет попытка лишить кыргызов той древней культуры, на артефакты которой можно просто любоваться часами. Тот пласт культуры, который был заложен на Енисее, это нечто уникальное, неповторимое. За это наследство стоит бороться, не обращая внимания на постоянные обвинения в лженауке или фольк-хистори.
Я исхожу из того, что всем все и так известно, но иногда полезно совместить те известные вещи, которые никто еще до этого не совмещал, только так сегодня можно предложить что-то новое. Итак, звериный стиль распространился по всей степной зоне Евразии, и отличительной чертой зооморфного кода для этого конкретного стиля стало два сюжета – сцены терзания и борьбы животных
и свернувшийся хищник.
Обращает внимание тот факт, что большинство животных звериного стиля «сборные», то есть обладают частями тела от различных животных. Также зачастую выделяются рога, копыта и когти, которые непропорционально большие и четко прорисованы по количеству.
Хотя в сюжетах присутствуют и птицы, и змеи, но главными героями этой легенды являются млекопитающие. Что, если закон мироздания отражен в взаимоотношениях млекопитающих? Нетрудно заметить, что идет некая иерархия по числу копыт и когтей. Двурогие парнокопытные животные едят растительную пищу, их в свою очередь едят хищники с четырьмя когтями, что касается млекопитающих с пятью конечностями, например люди, то они едят как растительную, так и животную пищу.
Но с чего начинается растительная пища? Что если все начинается с божественной единицы, которая и дает начало всему многообразию Жизни? Если лошадь (единорог – кыат или кыйат в уйгурском варианте эпоса «Огуз-намэ») – Однокопытное с Одним рогом – это Начало – символ Бога воплощенный в солнце. Солнце, сгорая, дает жизнь на Земле, то есть идет жертва со стороны солнца во имя Жизни. Дальше от единицы идет усложнение всего сакрального числового ряда и это, между прочим, отражено также и в химической таблице элементов, где все начинается с водорода-единицы. Возможно, такой порядок мироздания стал основой идеологии для создания государства кочевников, которое кыргызы, например, называли меңгүтеңри эл – вечный божественный эл-государство.
При этом каждый уровень начинается с единицы, то есть божественная сущность (кут) в качестве единицы присутствует везде. Парнокопытные едят траву, данную солнцем, их едят хищники – отсюда и «сборные» животные в зверином стиле, которые состоят, прежде всего, из съеденного ими. Человек же состоит как из растительной, так и животной пищи, и получается нечто вроде сфинкса.
При этом понятно, что все это взаимосвязано – это не началось единицей, это и есть Единица. Инь-ян – это прежде всего единство, а не борьба противоположностей, где жизнь и смерть взаимосвязаны как птицы өгөрөк (казылык) в кыргызской мифологии, которые имеют только по одному крылу и могут летать только вместе, а значит, это был не только раздел на две половинки, но больше соединение двух противоположностей, которыми могут быть день и ночь, земля и небо, женщина и мужчина. Эти птицы стали символом любви у кыргызов, которая порождает жизнь – обратите внимание на символы Умай у голов птиц. Жаль, что этого никто не помнит, это же так романтично, особенно весной.
Круг замыкается, а смерть – это всего лишь продолжение Жизни, возможно, отношение к смерти, к жертвоприношениям было совсем иным в древности, чем сейчас. Тогда, возможно, стоит говорить о пантеизме, растворенности Бога в самом мироздании, ведь, если вначале не было ничего кроме Бога, то он мог создать этот мир из самого себя, то есть пожертвовать собой ради жизни других, но в то же время весь мир становится его частью. Возможно, государственность тюрков также опиралась на эту идею и идеологию о том, что самым справедливым человеческим обществом может стать копирование божественного порядка на это общество, в результате которого создается государство «по образу и подобию» - смотрите например, «Структура мироздания как основа государства кыргызов Енисея».
Бог, как само мироздание, позволяет людям жить в вечности, а не посвящать свою жизнь к подготовке к ней, то есть просто жить. При этом не забывается, за чей счет этот банкет. Есть время брать и есть время отдавать. Смерти нет, это просто круг замкнулся, как свернувшийся хищник, порождая бесконечность и вечность.
