Мне хочется поднять вопрос о том, по какой методологии и методике изучается и преподается наш собственный кыргызский язык (заодно дать еще немного информации о нашей письменности – битик)? Кто-нибудь задумывался над тем, почему в кыргызском языке 6 падежей?
атооч – (негизги) жөндөмө
илик жөндөмө – родительный падеж;
жатыш жөндөмө – местный падеж;
барыш жөндөмө – дательный (направительный) падеж;
табыш жөндөмө – винительный падеж;
чыгыш жөндөмө – исходный падеж
Где же 6 падежей? – правильно в русском языке. А у нас сколько падежей? Семь, как у близких нам по языку қазақов или древних кыргызов, как это написано в учебниках?
Да у нас вообще нет и не должно быть падежей. Например, западная и турецкая тюркология вовсе отрицает наличие падежей в тюркских языках. То же самое можно сказать и об аффиксах, которые применяются в тех же самых западных и турецких тюркологиях («аффиксы» - это выделенные здесь черточками слоги, например, ‘манкурт-таш-тыр-ыб-ал-ган-ыбыз-дар-дан бири’ – ‘это один из тех, кого мы сделали манкуртом’). А что если вся кыргызская филология просто взяла какие-то рамки западной и русской филологии и перенесла их на свой язык? Что, если та грамматика, которую нам преподают учителя кыргызского языка, с чужой методологией не дает нам полностью понять свой собственный язык и его происхождение?
Здесь я попытаюсь дать свое видение появления и развития древнекыргызского и других тюркских языков, что, возможно, даст нам другое альтернативное видение корней своего языка. Мне не хотелось бы загружать читателя сложными терминами из языкознания или большой доказательной базой, поэтому я буду очень краток.
Суть в том, что, на мой взгляд, пока любой языковед в Кыргызской Республике не поймет принципа древнекыргызской письменности и не выучит ее, он/она не смогут понять принцип словообразования кыргызского языка и будет в рамках методологии и методики преподавания, заимствованной из чужих языков. Следовательно, нам будет преподаваться кыргызский язык в чужой упаковке, даже в кыргызских школах. Возможно, я ошибаюсь, но все же следует, наверное, задуматься об этом, что для познания собственного языка очень важно попробовать выучить наш собственный алфавит – битик, и его особенности. Дело в том, что наша алфавитная система – не совсем алфавитная, она также еще и полуслоговая (или морфемная), как например корейская, китайская (морфемная), японская и другие восточноевразийские письменные системы – то есть, идея была одна и развивалась в одном регионе. Поэтому очень важно в будущем при подготовке специалистов по кыргызскому языку, преподавать студентам кыргызской филологии также и древнекыргызское (тюркское) письмо – битик.
Возьмем, например, буквы ‘˃’ – ‘o’ или ‘у’, и ‘↓’ – ‘қ’. Дело в том, что буква ‘↓’ применяется только для букв ‘о’ и ‘у’. Из-за того, что битик – эта система, которая была полуалфавитной и полуслоговой; и буква ‘↓’ одна может читаться в четырех различных вариантах как ‘оқ’, ‘уқ’, ‘қо’, ‘қу’. Поэтому легко улавливается связь между существительным ‘қу-лак’ – ‘ухо’, и глаголом ‘уқ’- ‘слышать’. То есть в основе двух слов лежит буква ‘↓’.
Такие буквы я называю «түркүк» - опорные буквы. Между прочим, Махмуд Кашгари в своем словаре также использует только буквы, а не какие-нибудь аффиксы – отсюда и мои объяснения, опирающиеся не на авторитет известных европейских и российских языковедов, а на авторитет своего тюркского филолога, между прочим, моего земляка. И нет никаких причин, чтобы мы ему не доверяли, своему собственному земляку, родившемуся на нашем Озере. Не надо бояться авторитетов и дурной славы «непрофессионала» и представителя «лженауки». Деколонизация – это прежде всего избавление от рабского страха.
Или еще основа: ‘кө-’ → ‘көз’ – ‘глаза’, ‘көр-’ – ‘смотреть, видеть’, ‘көр’ – ‘слепой’ и т.п.
Или, например, буква ‘∫’ - ‘а/э’. С твердыми согласными она читается как ‘а’, с мягкими – как ‘э’. Тогда опять мы видим связь между существительным и глаголом: ‘эл’ – ‘рука’ → ‘эл-/ил-’ – ‘подвешивать, подхватывать’ → ‘ал-’ – ‘брать’.
Поэтому, возможно, первоначально увеличение количества самостоятельных лексических единиц шло путем изменении тональности в дуальном звукоряде гласных и согласных (широкие/узкие, твердые/мягкие, звонкие/глухие), дающее противоположное значение:
‘кэ-’ – ‘ходить’, ‘кэл’ – ‘приходи’, ‘кэт’ – ‘уходи’ → ‘қа-л’ – ‘оставаться’;
‘ич’/[‘эч’] – ‘живот’, ‘пить’, ‘кушать’ → ‘ач’- ‘голодный’, ‘изголодаться’,
‘сөз-’ – ‘говорить’ → ‘сус-’ – ‘молчать’ и т.п.
Суть выдвигаемой гипотезы состоит в том, что ‘изначальный прототюркский язык’ [в дальнейшем ‘энетүрк’], как и, возможно, любой другой язык состоял в глубокой древности из односложных слов, состоящих из кратких морфем V, CV, VC, CVC [поздняя морфема?] (V - гласный, C – согласный звуки), бывших самостоятельными лексическими (номинативными) единицами и выражавших как имена, так и глаголы. То есть, он был похож на китайский, но пошел по другому пути развития, и вместо 4 тонов у нас развивалась гармония согласных и гласных звуков разделенных на 2 категории: (а, о, у, ы) и (э, ө, ү, и) – мы попроще китайцев. Вполне возможно, что и строение предложения или применение одной из вышеуказанных категорий в прошлом определяло, чем будет слово – глаголом или существительным. Тогда о каких аффиксах может идти речь? Возможно, то, что сегодня мы называем аффиксами, когда-то были самостоятельными словами и они просто приклеивались к корневому слову – отсюда и агглютинативные языки (от лат. agglutinatio — приклеивание), к которым относят и тюркские, в их числе и кыргызский язык.
Особенности нашего алфавита позволяют предположить, что одна согласная буква может вести за собой гласную как в пре- так и в пост- позиции. То есть, например, буква ‘л’ может читаться как ‘эл’ или ‘лэ’, буква ‘т’ – как ‘эт’ и ‘тэ’, буква ‘қ’ – как ‘кы’ и ‘ық’ и т.д. и т.п.:
‘сү’ – ‘войско’ + ‘эл’ – ‘рука’ [лэ] → ‘сүлэ-’ – ‘вести [рука ведет] войско, выступать с войском’
‘йаӷы’ – ‘враг’ + ‘эт’ – ‘делать’ [t/d] → ‘йаӷыт-’ – ‘стать врагом’ (с прогрессивным сингармонизмом)
‘таӷ’ – ‘гора; горы’ + ‘қы-’ – ‘делать’ → ‘таӷық-’ – ‘уйти в горы’
Не всегда словообразование идет в форме послелога, возможен вариант и с предлогом: ‘тур-’ – ‘стоять’ → ‘о[л]-тур-’ – ‘сидеть’; ‘ал-’ – ‘брать’ → ‘с-ал-’ – ‘класть’.
Но, наверное, пока хватит на этом, не хотелось уходить в доказательную базу, которая достаточная, но довольно-таки скучная, иначе будет трудно остановиться. В любом случае хотелось бы привлечь внимание читателей АКИpress к вопросам методики изучения и преподавания кыргызского языка, базирующейся на основе чужого языкознания. Манкурт – это не человек, потерявший свой язык, манкурт – это человек, который стал мыслить категориями своих хозяев.
Для европейца нормально сравнивать что-то чужое с неким похожим элементом их собственной культуры. Отсюда и шесть падежей и аффиксы в кыргызском языке, ведь кыргызское языкознание базировалось на методологии русской и европейской филологии. Но ведь мы не европейцы, куда нам до них, поэтому было бы хорошо постепенно отходить от сравнения каких-либо вещей, исходя от собственных категорий, а не от чужих. Еще лучше будет, если мы свой язык будем изучать, исходя из собственной методологии и языкознания.
В этом отношении для нас был бы хорошим примером, к сожалению, ныне покойный комузчу Нурак Абдрахманов, который не только создал специальные ноты для комуза и кыргызской музыки, хотя все привыкли пользоваться европейской семинотной системой, но и преподавал игру на комузе по собственной методике.
